Рассказ принадлежит Дингеру, взят с сайта http://www.yaplakal.com/

Советую прочитать всем без исключения, уверена, что длительное чтение доставит вам огромное удовольствие!

День начинался хорошо.
На работу я не опоздал, вопреки предсказаниям секретарши Танечки, хорошенькой пышногрудой брюнеточки, и я прошел мимо нее, победоносно одарив взглядом. Она улыбнулась, и снова уткнулась в свой компьютер.
Вот зараза! Даже улыбка у нее ехидная, мол, это ты только один раз так пришел, посмотрим что будет завтра…
Я уселся за свое рабочее место и включил свой компьютер. Тот тихо загудел, загружаясь, а я пока что занялся приятным времяпровождением – разглядыванием новой сотрудницы, с немного странным именем Ариэла, вот уже третий месяц работавшей за стойкой напротив. Невысокая, изящная, с потрясающей точеной фигуркой, Ариэла была разговорчива только с клиентами, которые в последнее время стремились попасть на прием именно к ней. Естественно, наши «старички» бросали на нее косые взгляды. А вот мне было просто наплевать, по мне так просто человек знал свое дело, и поэтому у нее не было отбоя от клиентов.
А еще я ломал голову, как пригласить ее на свидание. А что? Я молодой, симпатичный, отлично зарабатываю, своя квартира. Ни от кого не зависим, не пью, курю, правда, но ведь это не порок, верно? Только вот как ей об этом намекнуть, чтоб она поняла, что я вполне серьезно настроен, на прочные отношения, может даже на женить…стоп! Вот события торопить не будем.
Черт! Я боялся признаться сам себе, что просто чертовски влюблен в нее…
Мысленно махнув рукой, и пообещав себе, что на обеденном перерыве обязательно с ней поговорю, я погрузился с головой в работу, заканчивая то, что не успел вчера. Сделал пару звонков клиентам, я умудрился уже с утра заключить сделку, всучив им то, что никак не удавалось продать уже три недели. Время пролетело быстро, и я даже поначалу не поверил своим ушам, когда позади меня раздался мелодичный голос Ариэлы:
-Алекс, ну что? Ты обедать идешь?
Я медленно повернулся, втайне надеясь, что мне послышалось. Нет, не послышалось.
Передо мной стояла Ариэла, в своем классном джинсовом костюмчике и джинсах в обтяжку, покачиваясь на каблуках, с копной рыжих волос, обрамлявших симпатичное личико…
-Что молчишь как истукан? Или мне написать это тебе на бумажке? – повторила она, улыбнувшись.
-А…нет…то есть да, иду! – Я даже вспотел. Вот это да! Нет, сегодня явно мой день!

Наша корпорация располагалась на сто шестом этаже самого высокого небоскреба города, построенного одним сумасшедшим миллиардером, и носящем теперь его имя. Для удобства сотрудников, начальство решило разместить столовую комнату, или как мы ее называли между собой, «Забегаловка в Поднебесье», прямо тут же, на нашем этаже, только в другом крыле. Для того, чтобы попасть туда, нужно было пройти через весь этаж до конца, а потом свернуть налево – и ты в «Забегаловке».
Из окон открывался просто великолепный вид сверху, окна были сделаны от пола до потолка, поэтому не оставляло ощущение полета над городом. Никто не брезговал посидеть здесь в обед, а места у окон ценились выше всего, правда, они не были четко распределены между сотрудниками, просто все было по принципу «кто успел – тот и сел».
Азриэла шла передо мной, и ее фигурка вызывала у меня просто бурю чувств. Нет, я не был девственником, при моем социальном положении многие красотки готовы были просто отдать свою жизнь, лишь бы я встречался с ними… Но, как правило, все ограничивалось одной - двумя встречами, сексом, и похмельем. Многим нравилась такая жизнь, и я с ужасом начинал осознавать, что и сам потихоньку втягиваюсь в нее.
Мы вошли в «Забегаловку», и я с радостью отметил, что возле окна есть еще свободные места.
-Ты иди туда, - указал я на один из столиков. – А я закажу что-нибудь нам. Что будешь?
-Мне, пожалуйста, закажи чашку кофе, черного, с молоком, но без сахара, вегетарианский сэндвич, и пару тостиков с джемом. – Ариэла чарующе улыбнулась, и пошла к столику.
Я вздохнул и продвинулся к стойке. Бармен, Славик, улыбнулся и показал глазами на удаляющуюся Ариэлу:
-Хороша, а? Неужто закадрил? – хохотнул он.
-Да ну… - смутился я. – Так, просто, пообедать вместе пришли…
-Да ладно тебе, покраснел даже! – Славик широко улыбнулся. – Смотри, Алекс, упустишь – локти до плеч сгрызешь от досады! А то и я отобью!
-Отбивай, мне-то что? – пожал я плечами. – Подумаешь, я что, из-за еще одной девки убиваться буду? – Но на душе заскребли кошки…
-Да ты что, серьезно?! – Славка перестал даже протирать стаканы. – Алекс, не шути так, даже в шутку! Ты посмотри на нее! Где еще такую разыщешь?! Дурак, ой дурак ты! – удрученно покачал головой Славик.
-Сам ты дурак! – Я начинал закипать. – Заказ принимать будешь?
Славка молча записал заказ, и кивнул головой, официантка взяла бумажку и пошла на кухню.
Я пошел обратно. Нет, вот точно дурак, Славка прав. Черт, ляпнул, не подумав. Кошки на душе скребанули еще больней. Полный кретин я, а не дурак!
Ариэла сидела за столиком, задумчиво смотря в окно, перед ней в пепельнице лежала дымившаяся сигарета, только что прикуренная. Но в руки она ее не брала, а просто оставила в пепельнице.
-О чем задумалась? – наигранно весело спросил я, присаживаясь напротив.
-Да так… - окинула она меня взглядом. – О разном. Вот скажи мне, Алекс…
-Что тебе сказать? – Я тоже достал сигарету.
-А ты бы смог предать человека? – пристально посмотрела она мне в глаза.
Ну ничего себе разговорчики у нашей Недотроги! А мы-то думали, что кроме работы у нее ничего в голове нет…
-Ариэла, тебя что, кто-то обидел? – в упор спросил я. Она что, услышала наш со Славкой разговор?!
-Нет…нет. – Ариэла не отрывала взгляд. Я поежился, чем-то потянуло ледяным и неясным из ее глаз. – Я просто спрашиваю твое мнение.
-Предать? Хм… - Я сделал крайне задумчивое лицо. – Предательство предательству рознь. Можно предать друга, отобрав у него жену, а можно предать зека, пытавшегося убить тебя ночью. Можно предать ребенка, бросив его на произвол судьбы, а можно без зазрения совести предать какого-нибудь олигарха, наворовавшего миллионы…
-Не все олигархи – воры, и не все зеки – твари. – Ариэла по-прежнему не отрывала взгляд.
-Не знаю, ты спросила, я ответил. И вообще, мы сюда обедать пришли или о зеках говорить? – попытался я перевести разговор.
-Обедать. – Ариэла откинулась на стуле, и снова посмотрела в окно. – А ты бы смог предать любимого человека?
-Опять – двадцать пять! – воскликнул я. – Нет, конечно!
-А пожертвовать ради него всем смог бы?
Меня уже начал раздражать этот разговор. Если она такая философ, то в жизни с ней трудновато будет…
-Смотря чем и ради кого! – отрезал я, приступая к еде, принесенной официанткой, и услужливо расставившей все на нашем столике.
-А ради меня смог бы? – прищурилась Ариэла, не притрагиваясь к еде.
-Может быть и да, а может быть и нет! Я с тобой еще не настолько знаком. Ты есть будешь? Или что?
-Нет, перехотелось. – Ариэла поднялась, гибкая и грациозная, как пантера, она достала деньги и швырнула их на столик перед моим носом. – Приятного аппетита! Не провожай, сама дойду!
Я даже зарычал, слушая ее каблучки, удалявшиеся по залу к выходу. Дура, тоже мне философ! Ищи себе другого, который твои сопли будет слушать!
Сильный взрыв заставил подпрыгнуть на стуле, и в следующую секунду меня швырнуло на пол мощнейшим ударом. Уже на полу, ничего не понимая, оглохший и ослепший, я увидел вдруг вздыбившийся пол, реку огня из пролома, людей, попавших под удар, горящих, кричащих от ужаса и боли…
Черт!!! Что это?!
Секундой позже противно взвыла сигнализация пожарной тревоги, но не сработала почему-то система пожаротушения. Удушливый черный дым пополз по «Забегаловке», заставив закашляться. Там, где была стойка бара, зияла огромная дыра в полу, горели цветные панно, украшавшие стены, люди лежали, разбросанные взрывом, разметавшись в разных позах…Я пополз к выходу, ощущая руками горячий пол, осколки стекла. Как ни странно, окна выдержали, я некстати вспомнил, что они бронированные.
Липкий страх лизнул душу, заставив не обращать внимание на боль и на крики раненых. Ползти по осколкам камней было чертовски неудобно, но меня подгонял инстинкт самосохранения. Выбраться отсюда, только бы выбраться…
От стеклянной входной двери осталась только рама с огрызками стекла. Я попытался открыть дверь, но ее пружину заклинило. Я снова нерешительно толкнул дверь, но она опять даже не сдвинулась. А пролезть через раздробленную дыру с клыками осколков я все никак не мог решиться. Твою мать! Я сел на пол, и, обхватив голову руками, завыл…
А дверь вдруг упала. Просто упала, с петель, как будто их и не было, как будто она не была зажата взрывом. Я с недоумением обернулся, но кроме длинного коридора, объятого пламенем, больше ничего не увидел. Огонь не пугал, пугал все тот же липкий страх, страх сдохнуть здесь. Сдернув почерневшую от копоти рубашку, я замотал пол-лица, медленно поднялся, и пошел по коридору…
Языки огня плясали как живые в безумном танце, то бросаясь на стены, то переплетаясь между собой, то вдруг метаясь в мою сторону. Я сторонился от огня, как от живого существа, но он все же несколько раз лизнул меня. Явственно запахло сгоревшими волосами и опаленной кожей. Пройдя полкоридора, я вдруг с неотвратимым ужасом сообразил, что пройти дальше не смогу. Я судорожно глотнул раскаленный воздух, обернулся. Назад тоже нет дороги. Там где я прошел, клокотали клубы огня, вырывающегося из-под пола.
«Алекс…»
Сначала я подумал, что у меня галлюцинации.
«Алекс…»
Полушепот – полухрип раздался откуда-то сбоку. Я как-то вспомнил, что там находилась небольшая комната, метра полтора на полтора, выполнявшая функции чуланчика, но у комнатки было неоспоримое достоинство – из нее был выход на крохотный балкончик, почти под самой крышей, с металлическими перилами и с потрясающим видом на море. Мы называли это место «Последний Приют», имея в виду, что это последний приют для самоубийц. Мрачный у нас юмор, правда? Но с этого балкончика можно было спокойно шагнуть, долгий полет и смерть вдребезги гарантировалась стопроцентно. Поэтому начальство, не мудрствуя лукаво, просто-напросто заперло эту дверь, и не открывали ее ни под каким предлогом, наверное всерьез опасаясь необдуманных шагов своих сотрудников…
Теперь этой дверки не было. Выбитая, скорее всего взрывной волной, она валялась искореженная и смятая в углу комнаты, до половины закрывая вход на балкончик.
А посреди комнаты сидел кто-то или что-то.
Обгоревший…
И протягивал мне руку, с почти обугленными пальцами…
«Алекс…»
Меня замутило. Мне не приходилось видеть почти сгоревшего человека, кто бы еще мог так двигаться после таких ожогов. Я медленно попятился, но огонь сзади вдруг ударил в спину. Волей-неволей, но я шагнул в комнату. И уперся в руку. И закричал.
-Алекс…помоги мне… - Пусть лицо почти полностью сгорело, но голос остался прежним.
Ариэла…
И еще клочья рыжих волос.
-Ты только не волнуйся! – Я пытался говорить убедительно, но получился лишь хрип. Пытался не касаться руки. Пытался погасить крик внутри себя…– Скорее всего спасатели уже по пути сюда!
Я медленно пятился на балкончик. И вдруг понял, что это может стать моим шансом – крохотная площадка, зато на свежем воздухе, на которой можно будет укрыться от огня. Как будто в подтверждение, огонь ударился об входной косяк, заставив зажмуриться.
Ариэла каким-то непостижимым образом развернулась в мою сторону, опять протянула мне руку, сдавленным сиплым голосом вытягивая слова:
-Алекс…не бросай меня…тут…Алекс…помоги…мне больно…
Я схватился за перила и выглянул с балкончика. Внизу толпились люди, но пожарных машин все еще не было. Сколько уже времени прошло? Пять минут? Сорок? Час?
-Алекс…помоги…я не могу выйти…мне больно… - Живой труп тщетно пытался пролезть сквозь щель между разбитой дверью и стеной.
Я заплакал. Я не знал, что еще можно сделать. Я только знал, что я умру от разрыва сердца, если Ариэла тоже будет на балкончике. И я еще знал, что на балкончике есть место только для одного…
Ее глаза, вдруг неожиданно живые для человека в ее состоянии, продолжали смотреть на меня. Меня затрясло.
-Алекс…я не прошу много…дай мне… только уйти…только…уйти… - Она уже не говорила, а выплевывала слова, со свистом втягивая воздух, становившийся все горячее.
Я не мог решиться.
А куда тогда я уйду? Она может только сидеть, а на балкончике даже стоять толком негде было, но все же возможно. Для одного…
Я с тоской посмотрел в коридор, где пламя бушевало как ураган. Назад точно дороги нет. А вперед – сто шесть этажей до земли.
Мысль толкалась в раскаленном мозгу, неохотно выдавая решения, но решения так же лениво исчезали. Думать уже не хотелось. Хотелось только жить, только ради себя. А она… Она уже не жилец. Но и решиться на откровенное убийство я тоже не мог, оставив ее в комнатушке.
-Алекс…дай мне руку! – неожиданно окрепшим голосом произнесла Ариэла.
Я машинально протянул руку, и чуть не закричал, когда почувствовал ее руку, горячую и влажную. Но вдруг такую крепкую. Она рывком втянулась к моим ногам, обхватив их другой рукой:
-Алекс…мы тут не выживем вдвоем…
-Я уже понял! – стиснув зубы, ответил я.
-Один…дол…жен…уйти…
-Кто? – спросил я, стараясь не смотреть ей в лицо. – Не думаешь ли ты, что я должен?
Во мне неожиданно проснулась ярость. Она почти мертва, но продолжает ставить мне условия?!
-А…ты…сможешь это…сделать… - Это прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно.
-Я?! А не пошла бы ты? – Я рывком поднялся на ноги, качнувшись от того, что Ариэла не отпустила меня, и получилось, что она тоже приподнялась наполовину от пола.
И снова липкий страх.
И снова ощущения чего-то мерзко грязного, сгоревшего и влажного.
-Алекс…помоги мне…встать… - Но у меня едва хватало сил смотреть на нее. Зажмурившись, я схватил ее поперек туловища и рывком поставил на ноги.
-Скажи мне… - Она стояла, уцепившись в меня. - …ты ведь любил…ме-ня?..
Я закрыл глаза.
Любил. Но не этот полутруп, а Ариэлу.
-Ясно…а я…я…поверила тебе… - Ухмылка у нее не получилась, я скорее почувствовал, чем увидел ее усмешку. - …что ж…пусть тебе…Бог…будет…судья…
-Да хоть сам дьявол! – Я открыл глаза. – Что тебе от меня надо?
-Мне?.. уже ни-че-го…
Она качнулась, резко толкнув меня в грудь, вдруг опрокинулась через перила. Я замер от ужаса. Черное тело стремительно летело вниз, уменьшаясь в размерах, и со всего разгону ударило по толпе, по людям внизу. Я растерянно смотрел вниз, и где-то в душе росло облегчение, что мне все же не пришлось самому это сделать.
Раздался треск. Я обернулся и пламя ударило меня в лицо. Я отшатнулся, балансируя на маленьком кусочке железа, пытаясь схватиться руками за перильца. Но все же не удержался…
Я полетел вниз. Спиной вперед.
Увидев, как в том месте, где только что я стоял, вырвался огромный клуб огня.
Только сейчас я понял, что вдруг стало тихо.
Меня развернуло, и я видел бешено приближающуюся землю, с ужасом осознавая, что теперь мне пришел конец. Разглядел быстро приближающиеся лица людей, стоявших внизу и смотрящих, как я лечу на них.
Удар был несильным. Но все равно был…

******

Мысли катались в мозгу, похожие на кисель, нудные и тягучие. Обрывки памяти образовывали рисунок из воспоминаний, рваный и долгий…
Кто-то, большой и безумно красивый вытягивал белые нити из памяти, заставляя расплетаться слова и звуки. Словно перепутанный клубок, моя память неохотно делилась тем, что я когда-то пережил.
Все мои кошмары в детстве и сейчас сплелись в одно целое, вызывая растерянность и страх. Я барахтался в них, пытаясь вытолкнуть черноту из легких, но какая-то часть моего сознания говорила мне, что физически это невозможно. Физически меня не существовало.
Была какая-то часть меня, бесплотная, бесполая, но это был я. Откуда я это знал? Не знаю…
Просто знал.
Кошмары сменились страхами и переживаниями. Вдруг всплыло передо мной лицо моего друга детства Сашки, который утонул в речке. Я мог тогда его спасти, но я стоял, растерянный и испуганный, смотря, как он захлебывается. Я не смог его спасти. Я испугался. Но всегда помнил его глаза…
«Как думаешь, это было предательство?»
Бесплотный голос обволакивал, приходя извне, но он был повсюду.
«Кто здесь?» - Мысль шевельнулась мягко и неохотно.
«Я»
«А ты кто?»
«Трудно объяснить. Ближе тебе будет понятие «Дьявол» - Я ощущал, что это правда.
«А ты бы мог сделать так, чтоб я стал более материальным?» - Во мне вдруг проснулся страх, перемешанный с любопытством.
«Легко. Что это тебе даст?»
«А зачем я тебе?»
Я начал чувствовать.
Чувствовать свои переломанные кости, с треском срастающиеся внутри меня, легкое покалывание нервов, сплетающихся в один узор на моем теле, шелест мышц и кожу, нарастающую с необычной быстротой, волосы полезли с неприятным щекотанием…
«Доволен?»
«А как я смогу тебя видеть?»
«Зачем?»
«А зачем я тебе?» - Я снова задал вопрос.
Слабое сияние, как лунная дорожка, начало расширяться, заполняя пространство вокруг меня, пока не начало светить ослепительно и неприятно. Я все равно продолжал чувствовать, что я нахожусь в чем-то вязком и легком одновременно, не имеющего основы материальной, но достаточно прочном, если я так спокойно продолжаю в этом барахтаться.
Передо мной начало расти что-то большое и бесформенное…
«Какую форму ты предпочитаешь? Мыслями!»
Я представил себе классического демона, воспетого и созданного кинематографистами. И словно повинуясь моим движениям внутри сознания, темнота начала приобретать более понятные черты, именно такие, как я мысленно рисовал…
-Такую? Странные вы, люди. Не могли придумать что-то другое? – Возникший «демон» осматривал себя с ног до головы.
-Как есть – так и придумали. – Я разглядывал его. Да, так я себе его и представил.
-Знаешь где ты?
-Нет.
-Место, которое вы, люди, называете адом. – Его узкие вертикальные зрачки сузились, когда он посмотрел мне прямо в глаза.
-А где же геена огненная?
-А кто сказал, что это место должно быть огненным? – Голос, тихий и громкий звучал отовсюду, извне, внутри меня.
-Все так говорят. – Я вдруг почувствовал, что мой голос дрожит.
-Нет, все не так. Для того, чтоб назвать это место адом не нужен огонь, это слишком просто. Здесь все по-другому.
-А как же души грешников?
-Им уготована другая судьба. Ты тоже хочешь посмотреть что с ними происходит?
-Да.
Резкий звон в ушах. Чернота. Черточки света, как в испорченном телевизоре. Черные сгустки чего-то нематериального, легкого и тяжелого одновременно.
И страх. Нет, неистребимый ужас. Нет, обволакивающий, липкий, мерзкий ужас, острым коготком рвущий струнки сознания.
Я почувствовал, что умираю. От страха. Но не мог умереть. Он был везде, просто страх…
-Останови!!! Прошу тебя!!! – Я захлебнулся в истерике.
-Вот. Это и есть ад, так легче держать души в повиновении. Вы когда-то приручили огонь, но страх приручить не в силах, человек.
-А зачем я тебе нужен? Я грешен?
В ответ передо мной возникли образы того, что я сделал когда-то, от чего было стыдно и страшно, со временем это забылось, но неприятный осадок остался. Теперь это проносилось передо мной быстрой лентой… Утонувший Сашка, умирающая старушка на улице, мимо которой я прошел, даже не взглянув, девушка, выбросившаяся из окна из-за меня, когда я не признал себя отцом ее неродившегося ребенка, Ариэла…
Теперь ясно.
Я и вправду грешен. В своем безразличии, безразличии к жизни других.
-У всех была предопределена судьба, умереть или жить, но они все, так или иначе, соприкасались с тобой, в надежде на помощь.
-Я знаю. А чем я мог помочь?
-Это зависело бы от тебя.
Он замолчал.
Все воспоминания тускнели, но ярче всего оставалось воспоминание об Ариэле. Я не мог не думать о ней…
-А что я мог сделать? – Я просто думал ни о чем.
-Многое, но не хотел.
-А если бы я захотел все повернуть вспять?
-Хм… - Я явственно различил заинтересованность в его голосе. – Ты считаешь, что смог бы?
-Не знаю. Если бы я вернулся к тем ситуациям – я думаю, что смог бы.
-Да? Ты меня заинтересовал. – Я ощутил легкое касание его «лапы». – Нет. Я верну тебя, но в другую ситуацию.
-В какую?!
-Неважно, просто чтоб понять, тебе все тебе надо пройти через многое.
Я растерялся:
-Семь кругов ада?
-Нет. Прожить несколько жизней. Как кошка. Они бессмертны. Каждый раз умирая, они снова выживают. Это я постарался, люблю я их…
-А при чем тут кошки?
-Просто так. Готов?
-К чему?
Ответа уже не было…

Вонь, духота нестерпимой удушливой волной ударили в нос. Я задохнулся, попытался сорентироваться. Попробовал приподняться, но ощутил, что что-то уперлось мне в спину, не давай встать. И что-то неудобное, чуть жесткое и влажное одновременно упиралось мне в грудь.
Я вспомнил, откуда-то, что почему-то в правом кармане у меня есть дешевая китайская зажигалка, двухрублевая, но полная газа. Вывернулся, достал, чиркнул колесиком.
И заорал от испуга.
Я находился в гробу. Под землей, лицом к лицу с почти сгнившим трупом, отсюда и вонь.
Я извернулся, и уперся руками в крышку. Сгнившее дерево неохотно поддалось под руками, осыпаясь мне в лицо мелкой трухой, но земля была сырая, и я почувствовал, что смогу проковырять дыру. Я почувствовал, что поверхность здесь, рядом, рукой подать, но почти не было сил протянуть руку.
Неистово зацарапал руками, не обращая внимания на комья земли, бившие по лицу, на боль изломанных ногтей…
Когда почувствовал прохладу воздуха, я сначала даже не поверил, думал, что показалось. Но догадка подтвердилась, когда неожиданно я хлебнул свежий воздух. Я поперхнулся и закашлялся. Но все же это был свежий воздух.
Где-то через часа два моих отчаянных раскопок я уже наполовину вылез из земли, почти позабыв про боль в окровавленных пальцах. Я на земле! Я никак не мог насладиться воздухом, несмотря на то, что сыпал мелкий редкий снежок.
В уши ударил тонкий визг, переходящий в вой. Я повернулся, и увидел медленно оседающего мужчину, смотрящего на меня огромными от испуга глазами. Похоже, что он на грани обморока, если уже не разрыв сердца… Я бы тоже испугался, если б увидел вылезающего из могилы человека, хотя из могилы кто мог вылезти? Ясно, что не человек.
-Я вам все объясню! – попытался я заговорить с мужчиной, но то уже закатил глаза.
Плохо дело. Я последний раз дернулся, окончательно выбравшись из ямы, и на загибающихся ногах подошел к упавшему.
Синюшный цвет лица, прерывистое дыхание – с сердцем плохо. Что же делать?!
Я оглядел себя. Рваные грязные брюки, какие-то разбитые кроссовки, воняющая рубашка, и сверху некое подобие свитера, изодранного и испачканного землей. Да уж, видок у меня еще тот, было б от чего испугаться.
И я поймал себя на мысли, что очень беспокоюсь об этом человеке. Странно…
Я огляделся, и сообразил, что нахожусь в самом центре кладбища. Незнакомого и старого. К выходу вела дорожка, посыпанная гравием, по ней я и пошел быстрым шагом, в надежде, что кого-то отыщу и позову на помощь.
-Стой! – ударил по ушам окрик.
Я остановился. Откуда-то сбоку вынырнули два милиционера, крепко сбитых парня, в сизо-серой форме. Настороженно поглядывая на меня, неспешно приблизились…
-Документы есть? – спросил тот, что повыше, с сержантскими погонами. Второй ухмыльнулся.
-Документы? – Я каким-то шестым чувством понял, что даже документы не помогут, меня бы и так задержали. – Нет, нет документов.
-Опять бичей развелось! – процедил сквозь зубы второй. – Слышь, Лёха, нет у него документиков-то!
-Товарищи милиционеры! – вдруг заторопился я. – Понимаете… вы можете мне не верить, но я шел позвать на помощь! Там человек умирает! – махнул я рукой в ту сторону, откуда пришел.
-Ага, а еще там избили человека и ограбили! – ухмыльнулся первый, которого назвали Лёха. – Знаем! А теперь скажи мне, доходяга паршивый, какого хрена ты тут делаешь?!
Я облизнул враз высохшие губы:
-Товарищ милиционер! Клянусь! Пойдемте со мной, я покажу!! – Я развернулся. – Потом делайте что хотите!
-Стоять! – Снова хлесткий окрик заставил остановиться. – Не ори тут, а то я тебя успокою!
Меня цепко ухватил за руку второй. Я выдохнул, как перед прыжком в воду, и резко ударил его по лицу, ударил неумело, но сильно. Тот остолбенел, и отпустил меня. Я развернулся, и рванулся изо всех сил в сторону лежащего там человека. Милиционеры метнулись следом, чего я и добивался.
Дружный топот обрадовал меня. Значит, я успею помочь тому челове…
Сильный удар в затылок опрокинул небо, и я с разгону ударился лицом об дорожку. И тут же на меня посыпались удары. Много, сильно, больно. Очень больно… Я закрыл голову, но меня продолжали остервенело бить.
Зато успел бросить быстрый взгляд. Человек еще лежал неподалеку, но как же привлечь их внимание?
-Стойте!!! – Я заорал так, что оба преследователя остановились от неожиданности. – Вон же он!!! Я не врал вам, вон он, помогите ему!!!
Милиционеры дружно взглянули туда, куда я указывал, переглянулись… Один из них пошел к человеку, пощупал пульс, вернулся, и что-то сказал на ухо второму.
-Ах ты, сука! – прошипел Лёха. – Так ты его еще и убил?! - У него из руки выскользнула длинная телескопическая дубинка, со стальным шариком на гибком и прочном кончике.
Я оцепенел. Я понял, что это конец. В чем-то они были правы, это я его убил.
Удары просто посыпались с такой ошеломляющей быстротой и мощью, что я даже не стал сопротивляться. Хруст своих ломаемых ребер я еще успел услышать. И успел увидеть, как тот человек, которого я напугал, медленно начал подниматься, мотая головой…
Значит я все же не убил его! Беспричинная радость захлестнула меня. Он жив, он очнулся, а эти два изверга, надеюсь, все же ему помогут…А я…
Удар в висок был сильным и быстрым. Я начал заваливаться на бок, уже понимая, что я не жилец…

*****

-Как ты думаешь, если б ты его не ударил, они бы тебя стали бить? – Он сидел на чем-то непонятном и болтал ногой. По всему было видно, что сам процесс пребывания в выдуманном мной облике доставляет ему удовольствие. Если он, конечно, знает что это такое…
-Не знаю. Но ведь как-то же надо было направить их к нему на помощь! – Я снова висел в чем-то невесомом, без осязаемых признаков неба и земли, словно муха в паутине. Только у меня было чуть больше свободы, чем у мухи.
-Странно, ты заговорил о милосердии… - Он покачал рогатой головой, и издал что-то вроде вздоха. – Ты опять меня удивляешь!
-Понимаешь, не совсем все дело в милосердии. – Я пытался найти слова… - Я как бы почувствовал вину, за то, что напугал его почти до смерти, поэтому как-то хотел помочь! У меня отец умер от похожего случая. Его очень напугала выскочившая из темноты собака, выскочившая неожиданно, и он умер на месте. От разрыва сердца. Я не хотел просто, чтоб тот человек умер бы так же. Я не смог тогда приехать на похороны, меня это не сильно заботило, а теперь жалею… Может и у этого человека есть такой сын как я.
-Собака, говоришь? – Он продолжал смотреть на меня задумчиво. – Большая?
-Не знаю. – Я задумался. – Это могла быть любая собака. Но факт остается фактом.
-Собака… Ладно.
Тишина. Уют. Темнота…

Запах сгоревшего пороха обжигал ноздри, и я недовольно чихнул.
-Фу, Бой! – Чья-то рука легла мне на спину и ласково потрепала.
Я остолбенел.
Я снова был на земле.
Собакой.
Красивой овчаркой, лежащей на земле, рядом с двумя ребятами, в черно-зеленой пятнистой форме и с автоматами.
Я попытался закричать, но из горла лишь вырвался звук, похожий на рычание.
-Да что с тобой?! – обеспокоено произнес один из парней, тот, который держал свою руку на моей спине. – Что случилось, мальчик?
-Оставь его, Саня, он тоже волнуется. – Второй смотрел в бинокль, не отрываясь от него ни на минуту.
Я завыл, тихо и с подвыванием. Собака! Он сделал меня собакой!
-Фу, Бой! – Рука тихо шлепнула меня по щеке, не больно, но обидно.
Какая-то часть сознания продолжала оставаться собачьей, и я поджал хвост. Ладно, подождем…
Рация тихо пискнула, и мои уши напряглись. Я мысленно улыбнулся, осознавая, что делаю это естественно, вне моего желания – хвост, уши…
А второй вцепился в рацию, напряженно прислушиваясь, потом переглянулся с первым, и они вскочили. Мой ошейник дернулся, увлекаемый поводком, и я подскочил вместе с парнями, повинуясь жесту. В быстром темпе они понеслись куда-то к пролому дома, воняющему нестерпимой гарью. Мы все дружно ввалились в пролом, и я лег рядом с Саней, в котором мое второе «я» признавало хозяина.
-Тихо! – прошипел второй. – Саня, следи за окном! Там заложники!
Рация опять ожила, и Саня начал что-то тихо говорить в нее, поглаживая меня по спине. Странно, но я не чувствовал брезгливости, наоборот, мне вдруг захотелось, чтоб мне почесали брюхо… Вот же дьявол! Я вдруг громко гавкнул от прилива эмоций.
-Тише, дурак! – чуть ли не закричал второй, ударил меня по морде. – Идиот, нас же засекут!!!
Шлепки по стене я скорее уловил, чем услышал. Так ударяют пули в стены…Откуда-то из глубины сознания выплыло смутно знакомое чувство, как будто натренированное годами тренировок. А может так и есть, я же тренированная боевая собака, вернее не я, или я?
-Ложись! – приглушенно крикнул Саня. – Серега, ложись!!
Но Серега еще стоял. Я увидел, как из груди тугим толчком плеснула кровь, легкими каплями забрызгав стену…
Я прыгнул к нему, прежде чем понял сам свои действия, толкнул лапами, и, закрывая его своим телом, повалил на землю. Он тихо застонал, и закрыл глаза.
Саня сидел, боясь пошевелиться, большими от ужаса глазами смотрел в нашу сторону, крепко сжимая автомат.
Я ожесточенно лизал Серегино лицо, пытаясь пробудить в нем хоть проблеск жизни. Я чувствовал, как из него с каждым толчком сердца уходит жизнь, и меня начинало охватывать бессилие отчаявшегося…
-Бой! Ко мне! Иди сюда, мальчик! – Саня дрожащим голосом звал меня. – Он не ответит, Бой, слышишь? Не ответит! Иди ко мне!
В его голосе послышался страх. Он боялся, просто боялся. По сути, он еще молодой пацан, недавно взявший автомат в руки…и он боялся.
Я обернулся, посмотрел на него, и вильнул хвостом, последний раз лизнул Сергея, понимая, что он уже перестал дышать, и подошел к Сане. Он крепко вцепился в меня, дрожа, как от мороза.
Рация ожила, и мелко завибрировала. Я подтолкнул ее носом к руке Сани и замер, глядя на него.
-Прием…так точно, Юта погиб…пятый, жду указаний…да, собака со мной…так точно…отпустят пять человек?.. когда?.. есть прикрыть заложников!.. отбой!
Он отложил рацию, и прильнул к широкой трещине в стене, внимательно просматривая местность через оптический прицел.
Послышались голоса, я напряг слух. Подполз на брюхе к двери, и осторожно выглянул. Теперь мне стало ясно все. Это была операция по освобождению заложников. Я-собака этого не понимал, я-не-собака понял все сразу.
Часть здания, старая и с облупившейся штукатуркой, примыкала к домику, в котором были мы. Я ощутил запах оружия, человеческого пота, запахи чего-то неприятного, и чего-то пряно-резкого… Из окон здания выглядывали хмурые вооруженные люди, у некоторых лицо было наполовину скрыто масками. И теперь из дверей выходили заложники.
Четверо детей и одна женщина. Испуганные, потерянные.
Они уже прошли с десяток – полтора метров, когда вдруг неожиданно раздались выстрелы. Женщина упала, рядом ребенок…
«Они убивают заложников!!» Рация подпрыгнула и заверещала. Саня дернулся, но он бы вряд ли попал в кого-то из стреляющих, слишком мало места…
Упал еще один ребенок.
И я увидел, как маленькая девочка бредет по двору, что-то крепко сжимая двумя ручонками, прямо в мою сторону, бледная, маленькая, напуганная…
Она увидела меня.
А я увидел, как метнулась фигура человека в пятнистой форме, подхватила третьего ребенка, и прямо-таки зашвырнула его на руки прятавшихся за углом солдат. Пули хлестко ударили его в спину, и он упал в полуметре от угла, но его подхватили цепкие руки, и затащили за безопасную стену…
А я прыгнул к девочке.
Повалил ее как можно аккуратнее, схватил зубами за лямку джинсовых штанишек, и поволок прямо по пыли за стену домика, в котором оставался Саня. Я почему-то знал, что за стеной будет безопаснее…
Прямо передо мной очередь из автомата взметнула фонтанчики земли, но я успел.
Девочка молчала, не сопротивлялась, и даже не кричала. Она не испугалась меня, когда я осторожно опустил ее на землю. Лизнул ее в носик. И она вдруг заплакала, протягивая мне зажатое в руках…
Солдаты закричали, когда увидели в ручонках ручную гранату с выдернутой чекой. Но перебежать двор было невозможно. Я видел, как девочка держится изо всех сил, а прийти на помощь было невозможно. Кто-то все же попробовал, но не успел пробежать и двух метров, свалился в пыль, сбитый выстрелами из пулемета.
Я заскулил.
Опять не оставалось выбора.
Повисла тишина, изредка нарушаемая матами солдат. Кто-то молча смотрел на нас, сквозь слезы и стиснутые зубы…
Тихо звякнула «лимонка», выскальзывая из ослабевших пальчиков. Шлепнулась на землю. Покатилась.
Не было выбора.
Я молниеносно подхватил гранату зубами, и метнулся что есть мочи обратно во двор. Увидел дверь, за которой притаились трое вооруженных людей, и кинулся туда.
Моего появления они не ждали, тем более с гранатой в зубах.
Время растянулось, секунды шли как минуты, долго и неумолимо…
Когда грохнул взрыв, я всего лишь ощутил неприятное чувство от того, что меня просто разорвало в клочья…
Но успел заметить, как четыре человека метнулись к той стене, за которой осталась девочка…

-Чем определяется сущность собаки?
-Не знаю. Преданностью?
Он ухмыльнулся:
-Не всегда.
Я задумался, и решился на ответ:
-Мне кажется, что больше верности хозяину присутствует, да и преданность имеет место быть. И без нее собака тоже не может. Кому ей верить? Для нее существует только хозяин, он вожак стаи, и его жизнь для нее тоже драгоценна.
-Интересное суждение. Но мне кажется, что ты и сам запутался, и не знаешь, что тобой двигало.– Он покачал рогатой головой. – А почему ты тогда спасал девочку? Она же не была твоим хозяином? И ты чем руководствовался? Ты ведь не собака! Все же странный ты. Ты хоть понимаешь, что сам себе противоречишь?
- А если я еще скажу, что отрабатываю свое прощение – поверишь? И не забывай, что ты оставил мое второе «я» в моей памяти! Я руководствовался как человек, спасая ее! Для меня она просто ребенок, но это святое – дети!
-Ах, да! Хорошо, это была моя ошибка. Не подумал. Не знал, что сознание человека может совместиться с собачьим. – Мне показалось, или он все же насмехался? – Мне ты понравился, я думал, что ты ее потащишь, но ты гранату схватил. Странный ты все-таки, человек. Ты знал?
-О чем?
-О том, что если ты меня убедишь, я отпущу тебя?
-Нет.
-Ну и ладно. Расскажи мне о своих ощущениях.
-Не смогу. Быть собакой и человеком одновременно – это даже для меня много! Зато ощутил приятное чувство, убив тех, кто убил детей. Не смогу описать это. Вкус победы вроде называется.
-Как хочешь…А если бы ты был на их месте, на месте убийц?
-Не знаю, мне кажется, я бы не смог убивать детей.
-Думаешь? Хм…Интересно…

*****

Жара заливала улицы полуденным расплавленным солнцем. Идти в длинной, черной куртке было жарко. Но Салим терпел.
Он все терпел.
Даже когда его уволили с работы, мотивировав это тем, что нет профессии – он это тоже стерпел, но когда пришли выгонять его из дома, тут уже не удержался…
Мухаммад сказал, что сделать пояс не проблема. Нужны только деньги. Деньги Салим нашел, но потом ему их вернули. Сказали, что для святого дела деньги не нужны, и ему просто подарят пояс, лишь бы только Салим смог сделать угодное Аллаху дело. Он не спорил, он просто отдал деньги сестре, ей скоро замуж выходить, они ей пригодятся.
Вот только жарко очень…

Пот заливал глаза. Я чувствовал свое новое тело, ощущая себя еще не родившимся цыпленком в тесной скорлупе. Но это было не мое тело, а мое сознание внутри его. Я чувствовал все мысли хозяина тела, чувствовал, как билось его-мое сердце…
А вот его мысли меня немного смутили…

Салим уже не думал о том, что его поймают, он знал, что если его попытаются задержать, то тут же соберется много зевак, и вот тогда он сможет извернуться и нажать кнопку. Вот тогда может погибнуть еще больше жителей этого мерзкого городка, при мысли об этом он терпел все, и жару, и тяжеленный пояс смертника, начиненный сотнями стальных шариков, которые убивали почище автоматных пуль.
И вдруг он увидел небольшой детский садик, заполненный гомонящими детьми во главе с молоденькой воспитательницей… Он понял, как можно ударить побольней.

Я попытался воспротивиться его мыслям. Но это было почти невозможно, я чувствовал просто физически его ненависть ко всем жителям города, к этой стране. С одной стороны я его понимал. Его социальный статус не мог поднять его выше того закона, по которому он приравнивался к жителям закрытой автономии. Но то, что он решил сделать – это опускало его на уровень животного фанатизма. И я никак не мог переключить его мысли на что-то другое. Вот же сволочь, этот Дьявол, скотина мерзкая, за что ты так играешься с душами?!

Салим долго стоял у ограды садика, наблюдая за детишками. У него не было детей, поэтому он не ощущал, каково это – быть родителем. Невнятное беспокойство стало рождаться внутри его мыслей, убеждающее, что убийство детей это очень страшный грех, и это угнетало его. С другой стороны воспаленный мозг горячо доказывал, что это дети ненавистных людей, и они вырастут такими же, как их родители, и, даже если у Салима будут дети, то они все равно не смогут жить в мире, потому что все будет повторяться вновь и вновь. Эти дети запрут детей Салима на их территориях, и не дадут нормальной жизни…
Салим даже вспотел от таких мыслей. «Аллах Акбар! Спаси нас от нечистого, направь на путь истинный!» Он хотел закончить дело, но теперь какая-то растерянность останавливала его.

Я убедился, что парень начал сомневаться. Это хорошо, он хорошо внушаем, но плохо, что это заметили не те люди, и теперь все мысли парня занимали вопросы «где и кого убить». Плохо. Особенно когда он стоял перед детским садом.

-Эй! Ты что там делаешь? – Салим медленно повернулся.
Он не заметил, как подъехала полицейская машина, как двое полицейских, парень и совсем еще молоденькая девчонка, настороженно поглядывали в его сторону, держа руки на рукоятях пистолетов, но пока не вынимая из кобуры. Очень плохо, подумал Салим, я даже не успею и слова сказать, как они меня просто пристрелят…
-Я? – ответил он. – Просто стою. Мне нужно сына из садика забрать!
-Сына? – Полицейский переглянулся с девушкой. – Тогда предъяви документы!

Я вдруг ощутил, как бешеная волна ненависти просто захлестывает мозг парня. Но давить кнопку он все еще не решился. Надо не дать ему это сделать.

-Документы? – Салим напрягся. – А я…их забыл дома! Я так торопился за сыном, что забыл документы!
Он нервничал. Если полицейские так напряжены – дело плохо. Он всегда их ненавидел, они очень жестоко расправлялись с его братьями за малейшую провинность.
Девушка вытянула из машины переговорное устройство, и, не отрывая взгляда от Салима, что-то начала говорить.
-Выйди на дорогу! – вдруг скомандовал полицейский, резко выдернув из кобуры пистолет и направляя Салиму в грудь. – Руки держи перед собой!!
Салим еще раз обернулся на детей. Те замерли, разинув рот, и теперь сгрудились возле воспитательницы, с любопытством поглядывая в его сторону.
«Это же просто дети!» - вспыхнула ярко мысль в мозгу.
«Это дети выродков!» - в ответ вспыхнула другая мысль.
«Но дети!» - протестовал первый голос.
«Выродков!!!» - яростно ответил другой.
«Но ты сам говорил, что дети – это чистые создания Аллаха, с незамутненным разумом, как чистый лист бумаги!»
«Они вырастут и убьют моих детей, детей моих братьев!» - Салима слегка тошнило…
«Откуда ты знаешь?! Может завтра ваши и их дети подружатся!!!»
«Нет! Этого не будет!!»
Салим стоял потерянный и оглушенный. Какой-то миг нужен, легкое движение мускулов – и… Но почему так тяжело нажать на кнопку, удобно расположившуюся в левой руке?.. Аллах Акбар!
Его продолжала сверлить мысль, настойчиво пульсируя в голове, и он не знал как избавиться от нее.
Полицейская – девушка начала осторожно заходить сбоку, держа в прицеле этого странного парня с безумным взглядом, а ее напарник легкой тенью скользнул с другой стороны. Они уже давно поняли, что он не пришел сюда за сыном, смертника легко было опознать по многим признакам…

Я понял, что фанатизм перевесил. Если и осталась какая-то растерянность, то и она уже проходила, подавляя все остальное. Да что ж ты такой упрямый-то?! И еще я заметил, что все-таки могу сопротивляться некоторым простейшим движениям мускулов. Например, удержать кнопку от нажатия. Только как теперь отвести этого психа подальше от детей?

Салим уже не видел, как с другой стороны детского сада бесшумно подъехал большой микроавтобус, из которого выскользнули молчаливо несколько крепких мужчин в бронежилетах, в темпе похватали детей вместе с воспитательницей, и так же в темпе загрузили их в бронированный микроавтобус, подъехавший следом.
Очень часто офицеры этого спецподразделения сталкивались с террористами-смертниками, поэтому и провели скоростную эвакуацию. Теперь осталось самое главное – обезвредить самого террориста…
Салим успел заметить, как последнего ребенка подхватил мужчина в черной спецформе, и закричал. Он понял, что нанести болезненный удар не удастся. Будь ты проклят, шайтан, который говорил с ним сейчас внутри! Ты отвлек меня! Ты не дал мне совершить правое дело!!! Аллах Акбар!!!
Салим оглянулся, но не увидел толпу зевак, на которую очень надеялся. Он еще не знал, что улица оцеплена на много кварталов вперед…
Ну тогда примите вы смерть, подлые шакалы в полицейской форме!
И замер.
Палец никак не хотел давить на кнопку! Палец не повиновался ему!! Его тело не хотело реагировать на сигналы мозга!!!
Салим рухнул на колени. Это был сигнал. Это был конец. Даже Аллах не хочет прийти ему на помощь.

Мне стоило больших усилий скомандовать мозгу не жать на кнопку. Я выиграл.
И снова неприятным моментом был хруст черепа, когда пуля, выпущенная полицейским, ударила точно в левую бровь…

Чернота, перемешанная со всеми цветами радуги. Созвездия солнц, галактик, комет и астероидов. Рождение сверхновой звезды. Все это рождает боль. Боль от перемещения сознания, от того, что как будто твой мозг вынимают, небрежно полоскают в тазике с горячей водой, и так же небрежно впихивают обратно в череп…
-А ты думал, что это легко? – Он висел, как и я, только вверх ногами. Похоже, что здесь не было определения пространства. – Ты всего лишь человек, а вообще-то не каждый может вынести перемещения.
-А ты мне можешь ответить на вопрос? – Я попытался не злиться.
-Да.
-Для чего ты меня отправил в тело террориста?
-Я? – как будто искренне удивился он. – Ты сам так решил!
Пришла моя очередь удивляться:
-Ничего я не решал, это ты сделал, это только в твоей власти!
-Откуда ты знаешь, что в моей власти, а что нет? Первая ассоциация, пришедшая в твою голову – шахид с поясом смертника. У многих это тоже ассоциируется с убийством детей, не только у тебя, террористы выбирают цели, по которым можно ударить больно, и очень часто это дети, сам ведь знаешь. Вот я и решил тебя проверить. – Подобие улыбки змеистой трещиной скользнуло по его черным губам.
-Гнида ты! – с чувством сказал я.
-Конечно! – легко согласился Он. – И ты еще не знаешь какая я гнида!
-Он чуть детей не убил!
-Но ты же ему не дал нажать на кнопку?
-А взрыв в нашем офисе – твоих рук дело?
-Нет. Говорю правду! Случай, судьба. Под вашим этажом прокладывали газовые трубы, потом решили испытать их. Итог ты видел.
Я задумался. Нет, похоже не врет. Нам и вправду говорили о каком-то ремонте…
-А почему ты не можешь просто отпустить меня?
-А зачем торопиться? – Он опять изобразил подобие улыбки. – Фактически – ты мертв, верно? Ты ушел из той жизни, не оставив после себя ничего яркого. Все серое, однообразное, словно не ты там был, а какая-то серая тень. Ты можешь назвать хоть что-то одно весомое, сделанное тобой, но такое, чтоб об этом вспоминали всю жизнь?
-Я…не знаю… - Мне стало горько от такой правоты…И обидно. – Не тебе меня судить!!!
Это я уже выкрикнул.
-А кому же? – Он расхохотался. – Больше некому! Ты видишь еще кого-то?
-Да почему же ты меня выбрал?!
-А мне скучно. Развлекаюсь.

*******

Неприятное ощущение на лице не давало покоя. Я с трудом поднялся, разминая затекшую во время сна спину, и подошел к окну.
Город просыпался. Сновали сонные прохожие, спеша на работу, а кто уже и с работы. Сыпал мелкий снежок, который разбрасывал ветер, легкой поземкой танцуя на улицах, тротуарах. Машины передвигались не торопясь, словно зная, что здесь нет такой бешеной гонки, как, например, в Чикаго.
Город жил…
Город жил страхом уже несколько месяцев.
Необъяснимая цепочка жестоких убийств захлестнула этот тихий провинциальный городок. Жители перешептывались на каждом углу, с подозрением поглядывая даже на соседей. После каждого убийства, пресса разрождалась новыми сенсационными заголовками, рассказами полиции, что она уже взяла след маньяка… Самое странное, что преступник выбирал в жертву девушек, не старше двадцати пяти лет. И каждый раз какую-нибудь Мисс-такую-то, либо первую красавицу школы. Родители были в панике. После восьмого убийства местные жители провели митинг протеста против полиции, обвиняя ее в бездействии, в неумении поймать страшного маньяка.
Я усмехнулся. Меня уже называют маньяком…
Не знаю и сам, а чего я добивался? Мести? Может быть. А мести за что? За то, что Челси не смогла вырасти такой же, как они, эти девчонки? Или мести за свое уродство? Не знаю…
Не скажу, что мне нравилось убивать. Но все же наслаждение от сознания того, что кто-то мучается, мне нравилось. Я садист? Может быть.
Но, по моему, я просто уставший, безразличный ко всему и разочаровавшийся в жизни человек… И убийца. Я так думаю, и мне все равно, что там скажет дядюшка Фрейд.
Я подошел к зеркалу. И закричал.
Страшный шрам-ожог на почти половине лица заставил отшатнуться от зеркала. Это я?! «Ты, ты» - услужливо подсказала память.
Сознание не хотело верить в это. Мое сознание. А сознание человека, носившего такое уродство на лице, давно уже омертвело от осознания такого ужаса. Это я чувствовал. А еще я чувствовал, как он устал. Просто устал, от жизни. От жалеющих взглядов окружающих, от соседки, каждую пятницу приносящую ему пирог с черникой, который он просто выкидывал после ее ухода, от таксистов, которые не хотели брать с него деньги за проезд…
Я его вдруг понял. Я бы и сам устал от этого. Назойливость, перемешанная в большей степени с жалостью – это сущее наказание…

День прошел как обычно, без всяких новостей, только наш шериф распалялся по новостям, что собственноручно оторвет маньяку все его причиндалы и прибьет гвоздями на ближайшем столбе. Давай-давай, прибивай, чучело гороховое…
Я тщательно подготовился.
Веревка, нож, небольшой молоток. Рюкзачок, куда все поместилось. Бутылка минералки. Пачка сигарет.
Сегодня иду гулять, по набережной, говорят, что сегодня будут гуляния студентов перед Рождеством. А что? Я тоже молод и душой и телом. А лицо…
Я привык к этой боли. Для меня еще большей болью была утрата Челси, моей младшей сестренки, умершей от рака желудка семь лет назад. Единственный человечек, который относился ко мне без жалости, с нежностью, считавшая мой безобразный шрам даже симпатичным…
Я почувствовал, как слезы снова наворачиваются на глаза. Челси, мое маленькое солнце, моя сестренка, за которую я отстоял битву в суде самостоятельно, не дав Службе попечения отнять ее у меня после смерти наших родителей-наркоманов. Тогда этот прецедент описывали многие газеты.
Но теперь Челси нет. Я готов был за ней ухаживать всю жизнь, но ее отняли силы куда более сильные, чем на земле…
Я тихонько закрыл дверь, сунул ключ в карман. Спустился вниз, постоял перед стеклянной дверью подъезда, разглядывая погоду за стеклом. Ветер утих, легкий снежок постепенно прекращался. Чувствовалась оттепель, обычно предшествующая Рождеству. Я вздохнул и вышел на улицу. Все равно было холодно.
Лед на лужах матово поблескивал под светом фонарей. Идти было скользко, но я наслаждался и холодным вечером, неумолимо наступающим на город, и прогулкой.
Набережная Шор – роудс располагалась в нижней части города, на берегу широкой и ленивой реки, покрытой первым льдом, тонким и хрупким.
Уже издалека я заметил, что массовые гуляния на набережной идут полным ходом. Музыка, огни, голоса…
На краю площадки для гуляния я заметил полицейские машины, шериф правильно заметил, что преступник не преминет явиться на гуляния. Там мы его и поймаем, заявил самоуверенно шериф. Надоел…
-Привет, Джерри! – приветствовал меня один из полицейских, Джек Уотерс, когда я приблизился к площадке. – Решил проветриться? Правильно, а чего дома-то киснуть?
-Да, я тоже так подумал… - улыбнулся я.
-Проходи! – Он отодвинул решетку, перегораживающую вход. – Гуляй на здоровье!
Двое полицейских, стоявших поодаль от нас, сочувственно проводили меня взглядом. Плевать на них, на их взгляды.
-Эй, Джерри! Хочешь пунш? – Возле столика стояла Анджела Сторм, преподаватель математики в колледже, довольно симпатичная женщина, примерно моих лет, и приветливо махала мне рукой.
-Да, не откажусь. – Я подошел, окидывая взглядом площадку.
В основном молодежь. Родители собрались кучкой возле одного из столиков, поставленного прямо у балюстрады, перегораживающей дорожку от реки, и что-то довольно шумно обсуждали, рядом крутились дети помладше, чьи-то сестренки и братишки, устраивая веселую возню…
-Вот, держи! – сунула мне в руку стакан Анджела. – Как дела, Джерри? Давненько не видно уже тебя. Ты в порядке?
-Все нормально, спасибо! – улыбнулся я, опять замечая, что она старательно избегает смотреть мне в лицо. – Вот, вышел проветриться, а то что-то засиделся я дома.
-И правильно! – Анджела тоже улыбнулась. – Ну что ж, развлекайся, подходи еще, налью пунша, поболтаем!
-Окей, спасибо! – Я отошел к краю площадки, наблюдая за резвящейся молодежью…
Почти всех знал. А вот эту девчонку что-то не припомню. Только вспомнил, что недавно видел ее фото в местной газете. Ах да, Карин Дэвис, переехала с родителями сюда недавно, откуда-то из центра. Так вот ты какая…
Высокая, крепенькая, с длинными каштановыми волосами, она явно вызывала симпатии у местных парней. Они так и крутились вокруг нее. Да, вообще-то есть что оценить.
Она кокетничала налево и направо, одаривая улыбками всех, кто заговаривал с ней. Потом в газетах напишут о «добропорядочной дочери, красавице, отличнице, зверски убитой от рук серийного убийцы…». Я вздохнул и направился в круг танцующих около нее парней и девушек…
…Через полчаса мы уже непринужденно болтали о разной ерунде, она даже сочувственно погладила меня по руке. В лучшие времена я бы не отказался от встречи с ней, нагло выпросив ее номер телефона. Но я не хотел. Просто не хотел, не для этого я подошел к ней. Но зато предложил прогуляться.
Она согласилась. Доверчивая как щенок.
Когда мы проходили мимо полицейских, один из них подмигнул, указав глазами на Карин. В ответ я показал ему средний палец, и он обиженно надул губы…
Но я постарался оставаться на виду, чтоб не вызвать подозрение полиции. Что делать дальше я уже знал.
Карин все щебетала и щебетала, рассказывая о новых подругах, о колледже, какие-то смешные истории из жизни. Я рассеянно слушал, поглядывая в темное небо. Сумерки уплотнялись, затемняя все вокруг. Отлично! Я вытащил нож.
-Карин! – неожиданно раздался девичий голосок, я резко обернулся.
К нам подбежала девочка, подросток лет четырнадцати, и обхватила Карин за руку. Я осторожно убрал нож за спину.
-Вот, Джерри, познакомься, моя младшая сестренка Челси. – Карин улыбнулась, и чмокнула в щеку девчушку, прижавшуюся к ней.
Я вздрогнул.
-Очень приятно! – пискнула девчушка, обернулась к сестре и обиженно надула губки. – Карин, а почему вы ушли? Я тоже хочу!
-Ну, солнышко! Понимаешь, мы с Джерри хотели погулять вместе…
-А я?!
-Челси, милая, это всего лишь прогулка, понимаешь? Мы бы хотели пообщаться с Джерри наедине. – Карин притянула к себе сестренку.
Та посопела немного, тряхнула челкой, и улыбнулась:
-Ладно, гуляйте! – великодушно произнесла Челси. – Я тогда пойду на реку посмотрю, хорошо?
-Да, только не подходи близко к воде! – Карин поцеловала ее в щеку. – Беги!
Челси понеслась вприпрыжку в сторону берега, а мы присели на лавочку, с которой я предусмотрительно смахнул снег. Мы присели, и Карин принялась рассказывать о своей семье…
Я снова приготовил нож, наметив, как ударю в горло, чтоб она не закричала. Короткий замах.
Всплеск. Со стороны реки.
Карин молниеносно вскочила и огромными прыжками понеслась к реке. Я оторопел. Заметила нож? Я вскочил следом, и рванулся за ней.
Она металась по берегу, задыхаясь, то проваливаясь в снег, с темными пятнами воды у берега, то выскакивая обратно. Я, ничего не понимая, остановился рядом и замер.
Метрах в трех от берега барахталась Челси…
-Джерри, миленький, Джерри… - задыхалась Карин. – Джерри, что делать…Джерри…
-Карин… - У Челси скорее всего перехватило дыхание от ледяной воды, получился не крик, а хрип… - Джерри…
Но Джерри почему-то растерялся.
А я нет.
-Бегом! Зови шерифа! Бегом!!! – заорал я на Карин. Та отшатнулась, и снова гигантскими прыжками понеслась к площадке, ничего не слышащей из-за грохота музыки…
-Джерри…помоги мне…х-холоддд-но… - разобрал я голос Челси. Черт! Ее же сносит течением! – Джерри!!!
Удар в мозгу, как удар электротоком.
Нет, Челси, я тебя не отпущу…
Я швырнул рюкзак, и с разгону прыгнул в воду, уже почти теряя девочку из виду, но угадывая ее движение в воде.
Ледяной холод в сдавил легкие, заглушив мой крик, и скулы свело от холода, но я начал энергично грести в сторону Челси, опасаясь, что и меня течение отбросит от нее. Я ошибся. Вот она, руку протяни. Но она уже ослабела, и не пыталась мне помочь…
-Н-ну же, д-девоч-чка… - уговаривал я ее. -…д-дай мне р-руку!
Она молчала, запрокинув голову наверх.
Черт! Лишь бы сердце не остановилось…
Вдалеке послышались приглушенные голоса, замелькали фонарики на берегу. Бегут. Почему так сводит руку?..
-Джерри! Держись!!! – Это шериф.
Я вдруг почувствовал, как рука запуталась в чем-то длинном и тонком. И сообразил, что я уже рядом с Челси, и запутался в ее волосах…
Я намотал волосы на руку, рывком подтянув ее к себе, и поцеловал в губы. Нет, не для морального удовлетворения. Для проверки дыхания.
Губы чуть заметно дрогнули, шевельнулись… Жива!! Мне захотелось закричать, но воздуха не хватало.
-Джерри…не бросай меня…
Как током снова ударило. Словно и не мои мысли…
Мне что, опять умирать?!
Вот ты сволочь, Дьявол… Скучно ему…
-Джерри! Не отпускай! – гремел голос шерифа. – К берегу греби, к берегу!!!
К берегу?.. Он так близко и так далеко.
Передо мной возник каменный уступ, выпирающий над водой, который плавно огибала река. Я больно ударился об него плечом, что немного привело меня в чувство.
Задержал дыхание, поднырнул под почти невесомое в воде тело Челси и одним движением швырнул ее наверх, на уступ. Ног я уже не чувствовал.
Получилось как-то…
-Дж-жерри…
Мне вдруг стало тепло, когда она коснулась моей замерзшей руки…
-Челси…девочка моя… я иду… я так устал…

Легкие жгло, и я закашлялся.
-Да ладно, ты не на земле, чего кашлять-то? – с укоризной произнес Он.
Я задохнулся.
-Что, больно? – Участливый голос закрался в душу, заставляя закипать.
-Пошел ты! Я больше всего боялся умереть от удушья! А ты заставил меня утонуть!!
-Да нет, ты все опять сам сделал… - скучающим голосом сказал Он. – Зачем ты полез в воду?
-Это не я полез! Полез Джерри!
-Самое интересное, что Джерри боялся воды безумно. Ты не знал?
-Н-нет…
-Ни одна сила не смогла бы его затащить в воду. А тем более - ночью.
-Так…значит…
-Да. Ты полез, не Джерри. Так что нечего на меня кричать!
-А что с этой девочкой, с Челси? Она жива?
-Тебе это интересно? Пытаются спасти.
-Спасут? – В горле продолжало першить…
-Не знаю. Вообще-то, ей судьбой написано умереть. Как думаешь, забрать ее?
-Ха! Ты ведь хозяин, тебе и решать. – Я посмотрел ему прямо в глаза, мудрые и страшные, как тысячелетние стены Храмов…
-Нет, мы забираем только тогда, когда это надо.
-В определенный момент жизни?
-Да. Если человек интересен по своей сути – оставим его жить. Такой человек может дать много знаний. Мы вас создали – теперь наблюдаем. Так и с ней. Посмотрим, представляет ли она из себя что-нибудь…
-Мы? – Я задумался. – То есть, ты и Бог?
Он рассмеялся шелестящим смехом:
-А вот этого, человек, тебе знать не дано. Не твоя линия знаний.
-Дело твое. Но прошу тебя – оставь ее в живых.
-Для чего?
-Для памяти о Джерри.
-Ты его оправдываешь?
-Нет, убийцу тяжело оправдать, но возможно. А он все-таки спас ее.
Он хмыкнул, подумал…
-Нет. Ее спас ты, руководствуясь своими ошибками, и управляя его телом. Он не собирался этого делать. Он ставил другую цель.
-Давай тогда будем считать, что это ты ее спас? Ты же меня засунул в это тело! Причинно-следственная цепочка, разве нет?
-Хм…что ж, человек, а ты не так уж и глуп. Хорошо. Но не сейчас.
-Что?!
-Я сказал – не сейчас, будем считать, что я ошибся в этом моменте, и решил реабилитировать самое себя – он будет наказан. Такова его Судьба.
-А я? Я реабилитирован?
-Нет.

*******

Ольга вышла от врача, крепко сжимая в кулачке маленький листок бумаги с подписью. «Положительно» - гласило заключение.
Она присела на скамейку в больничном парке и достала из сумочки мобильник. Алекс не отвечал. Он не отвечал уже месяц, после той вечеринки, когда она наконец-то заполучила его.
Он был нежен, терпелив, и, кажется, чуточку влюблен. А она?
Она просто задыхалась от любви. И его чуточку влюбленность восприняла как большую любовь…

Я замер. Непривычно. Женское тело. Ощущать себя в нем, чувствовать, дышать, чувствуя, как вздымается грудь…
Я поднял руку с зажатым листком и прочитал заключение. «…мы рады сообщить…по данным анализа…результат на беременность – положительно…доктор…» и подпись. Вот те на! Я еще и беременный! То есть беременная, то есть…
Ощущения были непонятные. Если беременна месяц – так там еще ничего не чувствуется. Но все равно неприятно…

Она закурила и опять набрала знакомый номер.
Гудок. «Набранный вами абонент недоступен или…» Она не хотела знать что там «или». Алекс пропал внезапно, но винить его во всем она не хотела. В конце концов, это она его потянула в спальню…
Снова гудок.
-Алло! – неожиданно раздался в трубке сонный голос.
Она чуть не закричала от радости.
-Алекс? – И получив утвердительный ответ, улыбнулась. – Привет, это Ольга.
-Какая к черту Ольга? – раздраженно ответил Алекс. – Не знаю! Ошибка, наверное.
-Подожди! – вдруг крикнула она, боясь опять потерять этот голос, его сонные интонации… - Ольга, Ольга Кравченко, не помнишь? Мы учились вместе!
-Ольга, Ольга… - забормотал он. – Ах, да! Ольга! Как дела? Где пропала?

Я не успел рассмотреть номер, но что-то до боли знакомое звучало в голосе Алекса. Неужто я с ним знаком?
Я порылся в памяти, но знакомых с таким именем не нашел. Да и ладно.

-У меня все нормально, и это ты пропал, а не я! – Она старалась говорить шутливо.
-Да? Знаешь, работа, дела… Что у тебя новенького? – Он говорил с неохотой, но она уловила легкий оттенок заинтересованности.
-Да так… Нет, в принципе, новости есть, и приятные! – Она представила его счастливое лицо, когда она сообщит ему эту новость. – И они, кстати, и тебя касаются!
-Меня? – удивился Алекс. – Каким боком?
-Самым прямым образом касаются! – Она помолчала, и спросила его, надеясь. – Ты сможешь сейчас приехать?
-Куда?!
-Эээ… на площадь Пушкина, скажем, часа так через два?
Он замялся:
-Знаешь…работа…
-Ну, Алекс, ну милый, сегодня же воскресенье! – улыбнулась она навстречу голосу. – Тем более, что эта новость тебя обрадует!
-Ладно, шантажистка, жди! – проворчал Алекс и отключился.

Я терпеливо ждал. Чувствовал, как прыгают мысли в голове с одного на другое у этой девушки со странно знакомым именем и фамилией.
Она волновалась, ждала, надеялась, переживала. Из-за чего, интересно? Из-за беременности? Хотя, я б тоже волновался. Но меня начинала тревожить мысль, что опять мне придется покинуть этот мир, вместе с ней…
Только за что ее-то? Или все-таки я на чем-то остановлюсь и вернусь? Знать бы в каком теле. Женское меня как-то не прельщает.
Странно. Я начинаю привыкать, кажется. Со спокойствием относиться к моей второй смерти, одна радость только в этом была – снова умирая я не чувствовал боли. Я не любил боль.
Но это не нормально!! Почему я так спокоен? Знаю, что снова вернусь к Нему? Быть его подопытной мышкой?!
Вот от этого уже больно точно… И для чего заново переживать смерть? Для того, чтоб понять что-то? Что?
Так много вопросов…

-Привет! – Голос раздался неожиданно.
Ольга вздрогнула и подняла глаза. Улыбнулась, но как-то заискивающе, просящее…
-Привет!

От неожиданности я закричал. Мысленно, страшно. Все встало на свои места.
Передо мной стоял… я.
Правда, прилизанный, причесанный, несмотря на сонные глаза, но несомненно я.
Сука!!! Что же ты делаешь?!
Ольга – девушка, которая, по слухам, просто обожала меня. Я помню ту вечеринку, на которой я стал ее первым и единственным мужчиной…
Будь ты проклят…

-Ну! Рассказывай! – взял с места в карьер Алекс – я.
-Так сразу? – Она ласково посмотрела ему - мне в глаза.
-Да. А что? Ты кого-то еще ждешь?
-Нет. – Она нервно теребила ремешок мобильника, не решаясь сказать сразу. – Лёша, а как вообще у тебя дела?

Я мысленно взвыл. Тот разговор вдруг всплыл до мельчайших подробностей. Я вспомнил каждую фразу, каждое слово. И мою большую ошибку…

-Так где твоя большая новость? – Алекс – я заметно нервничал.
Ольга решилась, глубоко вздохнула.

«Не говори!!! Умоляю тебя, заклинаю – не говори!!!»
Я беззвучно плакал.

-Здесь. – Она взяла его руку и положила себе на живот.
Он дернулся как от ожога и посмотрел на нее широко открытыми глазами. Он – я понял все сразу.
-Ты шутишь! – воскликнул Алекс. – Ты что-то спрятала там?
-Да! – улыбнулась Ольга. – Сына.
-Какого сына? – оторопел он.
-Нашего – твоего и моего! Или дочь! – Она счастливо улыбалась.
Он – я резко вскочил, отошел на два шага назад, и уставился на Ольгу.
-Хочешь сказать – ты…беременна?!
-Ага! – кивнула она головой.

«Умоляю тебя…Господи…за что…»

-Сколько уже?
-Пятая неделя…
-Делай аборт! – Он швырнул недокуренную сигарету на газон.
-Что?! Лёша…что…как ты…можешь…так? – Ольга посмотрела на него…
-Как – так? Как – так?! – закричал он – я, хватая Ольгу за плечи так, что побелели пальцы.
-Мне…больно! Пусти!! – рванулась она, и ударила Алекса по щеке наотмашь. И замолотила кулачками по груди. – Уходи!
-Я.Сказал. Делай. Аборт! – отрезал он – я.
-Нет! Это же ребенок!
Ольга вскочила и сверкнула глазами:
-Это и твой ребенок, ты понимаешь?!
-Откуда я знаю – чей? – пожал Алекс – я плечами. – Может, ты погуляла да решила меня к себе привязать, после того как залетела с другим?
Она постояла с минуту, прижав кулачки к груди, а потом повернулась и пошла прочь с площади.
-Стой! Оля, стой!!
Он – я подбежал, схватил ее за плечо и резко развернул. И замер, наткнувшись на ненавидящий взгляд.
-Оля…понимаешь… - Он - я пытался подобрать слова, но в голову лезла всякая чепуха. – Ну какой ребенок? Мы же почти не знаем друг друга! Надо как-то пожить вместе…узнать друг друга, что ли…

Я никогда не думал, что буду противен сам себе, с этой наглой улыбочкой, с заискивающим взглядом и бегающими глазками…
За что Ты так? Почему? Чтоб понять другого человека, ты решил поставить меня на его место?

-…я еще молод, понимаешь? Я не готов быть отцом! – Он – я полез в карман и вынул деньги...