Я заранее прошу прощения за количество букв, но иначе никак. Я опускала ненужные подробности и старалась сделать тект хоть немного интересным. Удалось ли мне это или нет, судите сами.

Два извечных русских вопроса + проблема Раскольникова.
Эссе на тему или Исповедь графомана.

Вот сижу я тут, почитываю Уэльбека, слушаю Радиохед(эти незначительные обстоятельства на самом деле крайне важны) и думаю, думаю, думаю, хоть ничего толкого из этого не выходило и не выходит. А суть собственно в следующем. Мне достаточно много лет. Что такое достаточно много? Ну скажем, незамужняя барышня из джейностиновского романа на моем месте находилась бы на грани “сейчас или никогда”. Разница между нами, впрочем, не такая большая, хотя я,кажется, все больше склоняюсь ко второму.
Вы, быть может, не поверите, но у меня никогда не было молодого человека. И дело тут не в физиологических подробностях, это-то можно исправить довольно быстро (хотя как-то не особо хочется, честно говоря), нет, я имею в виду, что никогда не было молодого человека, который бы был в меня влюблен. Это началось уже в детском садике: мальчики не обращали на меня ни малейшего внимания, но я списывала это на свою полноту, на то, что была новенькой и меня недолюбливли, на то, что они все просто идиоты и дегенераты(что было не далеко от истины, честно сказать) и т.п. Потом была начальная школа, милые дети из хороших семей, я похудела, но не находилось не то что желающих понести мой портфель, но даже за одну парту мальчки садились со мной неохотно. Ни один не пытался скрыть своего разочарования, когда учительница отсаживала его за плохое поведение от товарща или подружки ко мне. Они все вздыхали, охали, отнекивались, обещали больше никогда не болтать на уроках, а если все же приходилось сесть со мной, то обдавали меня неизменно такой волной презрения, что холодок пробегал по коже. Я всегда была девочкой добродушной и открытой и каждый раз искренне, с тайной надеждой на возможный,хоть и очень призрачный, успех пыталась наладить контакт, но меня смеряли ещё одним презрительным взглядом, в котором угадывалось какое-то непонимание превратностей судьбы, которая вдруг сменила цвет с белого на такой бесконечный и страшый черный, что ужас и тоска вдруг переполняли все существование этого несчастного маленького человечка, и он выдавливал из себя такое скорбное, почти похоронное: “Привет”, после которого говорить уже было не о чем. Я винила во всем, естественно, себя, подолгу смотрела на в зеркало и никак не могла понять,что же так сильно отпугивало моих ровесников, особенно противоположного пола. Я уже не была полной, мои одноклассники оказались вполне нормальными(за исключением странного отношения к моей персоне) людьми, но проблемы были все те же, а значит, что-то все-таки было не так. Я была вполне симпатичной, кто-то даже, по слухам, находил меня очень привлекательной, но мне в лицо этого не говорили, никто не бил меня учебником по голове и не дергал за косички, поэтому мне от этих слухов не было ни тепло, ни холодно, и в конечном счете я решила, что это не более, чем неуместная шутка. Училась я хорошо, не отлично, а именно хорошо,делала только то, что нравится,впрочем, не уверенна, что это можно отнести к моим достоинствам, но все же я не любила зубрить и не переносила зубрилок, оценки у меня были ровно такие, чтобы учителя относились ко мне хорошо, а одноклассники не придирались и брали списывать контрольные и домашние задания. Меня в общем-то никогда не задирали, была как-то серьезная драка с девчонкой в классе, были ещё какие-то мелкие потасовки, но все было в пределах нормы, как у всех, лишь одно было не так: меня по-прежнему не замечали мальчики. Что-то было все-таки не так. Но что? Этот вопрос мучал меня похлеще смысла человеческого существования и тайны жизни после смерти, и , как вы можете заметить, окончательного ответа у меня нет до сих пор. Потом была другая школа, потом третья, не буду останавливаться на подробностях, ибо суть не менялась, принимая, однако, разные формы сообразно с возрастом и коллективом. Но вот пришла любовь. Первая, настоящая, яркая, всепоглощающая, долгие бессмысленные взгляды в оконо, потом на объект, потом снова в окно, вздохи, первые стихи с неизменной рифмой любовь-кровь, которая казалась тогда небывалым откровением, странное чувство в животе, передававшееся дрожью по всему телу, которое почему-то принято называть бабочками, хотя на самом деле оно было больше похоже на маленький экскаватор, нагло переделывавший все внутреннее устройство желудка и легких и неизменно засыпавший чем-то вязким пещевод, в который после этих манипуляций невозможно было отправить никакую пищу, а иногда даже и воздух. Я слушала целыми днями HIM, Evanecence, Staind, Наутилус и целую кучу всякого трэша  и металла с труднопроизносимыми названиями, писала предсмерьные записки, резала руки, чтобы настоящая кровь окропила нарисованную, в которой лежала проткнутое стрелой сердце. (Надо заметить, что  до вен я никогда не доходила, потому как всегда была разумной девочкой и понимала, что любовь проходит, а учет в психушке нет.)
Я посылала неподписанные валентинки, звонила и слушала его голос, стараясь не дышать, это, впрочем, получалось и так, без усилий, потому что горло сдавливало похлеще, чем в рекламе средств против кашля, я бросала телефонную трубку и в безмерной эйфории с бессмысленной и глупой улыбкой танцевала в своей комнате, представляя как однажды я скажу “Алло”, а дальше будет что-то совсем прекрасное, неземное и неописумое, что даже не снилось ни одной романтической мелодраме (хотя все картинки этого светлого будущего несомненно были взяты именно из многочисленных ее образчиков). В общем, я испытывала все те сладостно-горькие моменты первой влюбленности, которые были слишком новыми и приятными, чтобы не наслаждаться ими, и слишком чистыми и легкими, чтобы заставить действительно страдать. Потом мы проходили “Евгения Онегина”, я яростно защищала Татьяну, на уроках и особенно после, потому как среди моих одноклассниц оказалось не мало тех, кто осуждал такое “совершенно бессмысленное и глупое поведение”, но все же большинство было на ее стороне, включая самого автора, критиков и нашу учительницу, что окончательно уверило меня в правильности задуманного. Объект моих страстей был вовсе не Онегиным, за что ему большое спасибо, он сказал очень мягко и с некоторым, конечно, не естственным, а вежливым, сожалением, что сердце его уже занято, это, впрочем,и так было мне уже известно, и я даже,как это часто бывает в школе, догадывалась, кем. Дня три я рыдала в подушку,отказывалась есть и вообще выходить из комнаты, но после каникул пришла, как ни в чем не бывало в школу, и с удивлением обнаружила, что моя влюбленность вместе со слезами исчезла навсегда.
А после был университет. Там я встретила одного очень приятного юношу, которому я вроде бы даже нравилась, мы ходили в кафе и просто гулять, он мне очень нравился, но потом вдруг произошло что-то непонятное, может, дело было в нервозности по поводу первой сессии, может,мы слишком долго общались как друзья, но я вдруг совершенно перестала воспринимать его как человека противоположного пола, он мне, конечно, все ещё нравился, но теперь просто как хороший знакомый, как очень забавный, смешной, интересный человек, но не более. Он, вероятно, ощутил то же самое, и как-то потихонечку мы практически перестали общаться.
На моем потоке были две девушки, подруги, кажется, они были из одного класса, но точно я в этом не уверенна. Они были очень красивые, очень умные, очень стильные, очень милые, очень интересные, в общем, все, что только может быть в человеке хорошего было у них с этим наречием. Конечно, я не говорю,что у них не было недостатков, они, конечно, у всех есть, они были слегка резковаты в общении, ужасно высокомерны, что неудивительно при том,что они имели, но близко я с ними дело не имела, а на уровне простого разговора, они всегда держались мило, вежливо и непринужденно, хотя, повторюсь, некоторый снобизм им скрыть все же не удавалось. Примечательным было ещё то, что они дружили. Я ни секунды не сомневаюсь, что каждая старалась не потеряться на фоне другой, конечно, конкуренция была, причем, скорее всего, довольно жесткая, но это явно было только на пользу обеим, к тому же все мальчики просто млели при их виде, поэтому когда они были вдвоем эффект, очевидно, удваивался. При этом они, конечно, вовсе не всегда ходили парочкой, потому что две хихикающие, неразлучные, будто сиамские близнецы, девушки вызывают у мужчин скорее отвращение, нежели симпатию.Кажется, они всё делали как надо. Поэтому неудивительно, что возле них толпой кружили мальчики, благо на моем курсе их было много. Говорят, точнее, мне рассказывала моя знакомая, вечно возле них крутившаяся и тщетно пытавшаяся влиться в их компанию,что страсти там кипели ещё те. Я не вдавалась в подрбности историй скорее всего из зависти, и из зависти не к количеству поклонников, а к самой их жизни, я прекрасно видела,что они всего этого, без сомнения, достойны, но все-таки не могла смириться с тем, что у них кипит жизнь, что они встречаются, расстаются, любят, ненавидят, не понимают, мучаются, отдают себя одним и жестоко бросают других. Все это было для меня только в книгах и фильмах, хотя я и старалась теперь не читать и не смотреть ничего про любовь, но она была всюду,и мои попытки к бегству были просто смешны. Я все пыталась устроить свою личную жизнь, но дальше двух-трех свиданий дело не заходило, я уже почти отказалась от дальнейших попыток, как вдруг, будучи в общаге, в гостях у одногруппницы,которая пригласила кучу народа на свой день рождения, я познакомилась с одним молодым человеком, таким же, как те девушки: все было в нем очень. Поэтому я даже не питала никаких иллюзий и сильно удивилась, когда поняла, что он оказывает мне какое-то повышенное внимание. И как-то все так закрутилось, мы начали встречаться. А потом..потом он признался мне в любви. Это было настолько неожиданно, странно, непривычно, что мне буквально снесло голову. Он вообще вел себя крайне необычно, иногда мне казалось, что он смотрит на меня с нескрываемым презрением, он часто смеялся надо мной, издевался над моими вкусами и моим поведением, было видно,что его многое во мне ужасно раздражало,и он терпит меня из последних сил, но иногда на него находило что-то непонятное, он смотрел на меня с такой нежностью,что хотелось умереть,он признавался в любви так пылко, что мое воображение строило немыслимые картинки,в которых он любил меня, если не всегда и всю жизнь, то по крайней мере уже очень и очень давно. Хотя как такое могло быть, если увидел он меня в первый раз только тогда, в гостях, я не знала, но мне очень хотелось  тогда верить в судьбу, и всякие ужасные слащавые фразы типа “Я искал тебя всю жизнь, я любил и буду любить тебя всегда” вызывали во мне неуправляемую бурю эмоций. Моя знакомая с потока(та самая, о которой было сказано выше) узнав, что он встречается со мной, лишь сочувственно на меня поглядела. “И зачем тебе это надо?”,-  недоуменно допытывалась она у меня. Я,наконец, не выдержала, хотя и не люблю никого обсуждать, особенно себя :“А что не так?  Я люблю его, он меня тоже”. Моя знакомая вытаращила глаза: “Ты в своем уме? Ты разве не знаешь, что он только что расстался с Олей??” Оля – это одна из тех самых девушек. Но я и слушать не хотела. Мало ли кто с кем встречался, кто расстался, главное, что я сейчас счастлива. Я напрочь потеряла последние крохи рассудка и просто упала в любовь, как правильно говорят англичане. Весь спектр своих чувств и эмоций я описывать не буду,это слишком долго, да и незачем, описание любви у меня выходит примерно такое же, как в женских романчиках, продающихся за 50р. у метро. Я скажу только самое главное и чуть ли не самое важное во всем этом длинном и утомительном рассказе: я действительно его любила, я не представляла жизни без него (хотя в общем-то, несмотря на это, я до сих пор живу), я была готова на любые жертвы, лишь бы он был рядом, я пыталась стать такой, какой он хотел меня видеть, я целыми днями думала, анализировала, пыталась понять, почему он так себя ведет, я строила самые немыслимые догадки, но самое главное, что они все были невероятно серьёзные, без тени и намека на иронию, там были шекспировские страсти, там все было просто чрезвычайно трагично, глубоко и даже пафосно. Это, пожалуй, основная, мысль, и теперь это моя основная проблема. Я вдруг поднелась над собой, над своим существованием в область всего крайне глубокомысленного и невероятно важного. Я перестала воспринимать вещи просто(то есть такими, какие они есть) и стала в каждом жесте и слове угадывать истинный смысл, стала читать между строк, везде мне виделось двойное дно, часто уходящее в бесконечность. В общем-то я пережила довольно много, и мне показалось, что я даже сильно выросла в психологическом плане(то есть почти догнала сверстников). Но все это было, разумеется, слишком хорошо,чтобы быть правдой. Мы вдруг сильно поругались, ни с того ни с сего он наговорил мне всяких гадостей и грубостей, накричал на меня. Мы долго не разговаривали, а потом я узнала, что он снова встречается с Олей. Такой дешевый, мерзкий и вместе с тем неожиданный(по-моему, только для меня) поворот событий ужасно меня разозлил. Я все никак не могла понять, как он мог и что он в ней нашел(хотя найти в ней что-то, особенно по сравнению со мной, честно сказать, не трудно). Я мучилась от страшных приступов ревности, ненавидела весь мир, но особенно его и Олю. Произошедшее просто не укладывлось в моей голове. И я решила поговорить с ним начистоту. Хоть это и казалось мне унизительным и мерзким, больше терпеть эти мучения я не могла. Я устроила ему настоящий скандал, он даже не попытался извиниться, но рассказал, хотя и очень сумбурно все, как оно было. Он был подавлен и расстроен, увидел меня, а я была похожа на его, тогда бывшую, девушку. История оказалась до безобразия банальной.  Я бы пережила и этот шок, но тут было кое-что ещё. Он сказал, что действительно хотел её забыть, и все могло бы быть иначе, если бы ни одно обстоятельство. “В тебя невозможно влюбиться”, - сказал он так просто и прямо,что я оторопела. Не могу сказать что это было откровением, все-таки позади было много романов, окончившихся раньше, чем успели начаться, но тут было другое. Сама формулировка меня убила. Он не сказал, что я некрасивая, глупая, неинтересная, слишком простая или открытая. Нет, он сказал именно так: в тебя невозможно влюбиться. Я начала докапываться до него, я пыталась выяснить, почему же. Мне непременно нужен был ответ на вопрос, мучавший меня уже 15 лет. Но он не ответил, он тоже не знал. Но после того, как я немного отошла от этого нашего последнго разговора, меня вдруг поразила ещё одна мысль: раз невозможно, значит, он меня никогда и не любил, значит, все эти признания, и вообще все эти отношения были эфемерным созданием, живущим полноценно лишь в моём воспаленном воображении. Все эти невероятные страсти, весь этот глубокий анализ, все эти попытки разгадать чужую душу и понять Истину были уж очень нелепы и смешны, учитывая то, что я не понимала ровным счетом ничего. Я ошибалась настолько сильно, что все пережитое показалось мне вдруг игрушкой, ведь ничего не было, все равно что книжку прочитать или фильм посмотреть: не будешь же утверждать,что знаешь,что такое смерть и война, посмотрев, как взрываются танки, или прочитав, как расстрливают пленных. И тут у меня совершенно отпала охота думать и, может быть, вообще жить. Какое право я имею критиковать современную французскую литературу или новый альбом радиохед, если я не понимаю в этой жизни ничего? Какое я имею право чувствовать, если мои чувства так смешны и нелепы? Мне казалось, что я пережила Апокалипсис, не меньше, мне казалось,что я родилась заново, казалось, что истина где-то рядом, я любила всех людей, я была с ними и со всем миром одним целым, я была частичкой этого мира и одновременно в каждой его частичке была я, я существовала одновременно здесь и где-то там, со всеми и над всеми, я ощущала это великолепное единение и в то же время как никогда сознавала исключительность и непохожесть каждого индивида, включая себя. Мне казалось, что необходимость нашего расставания предрешена, причины и мотивы были абсолютно различные, но все в высшей степени красивы, трагичны и высоко духовны. Я любила, страдала и постигала жизнь, пока не поняла, что все это не более, чем шутка юмора, смешная и довольно плоская. Я сама над собой вдоволь посмеялась, но потом мне пришлось серьезно задуматься. Нет, я не претендовала и не претендую на абсолютное знание, зная, что мозг человеческий слишком ограничен, но я претендую, или по крайней мере претендовала на возможность самосовершенствования, ибо нет на свете ничего увлекательнее. Но тут приходиться признать,что, наверное, все-таки есть на земле различные типы людей и что позволено Юпитеру не всегда позволяется простым смертным, как это ни прискорбно. Теперь каждый раз, всерьез задумываясь над какой-нибудь проблемой, анализируя, пытаясь сравнивать и делать выводы, я всегда невольно обрываю себя и вспоминаю, а не ошибаюсь ли я на этот раз так же сильно? Может, всё суета, и нынешние мои попытки так же смешны и нелепы, как предыдущие?
Теперь они снова с Олей, она очень красива,очень умна, очень интересна, она прекрасно одевается и замечательно звонко смеётся, когда он рассказывает ей какой-нибудь смешной случай из жизни, а рассказывать он умеет. Он выглядит невероятно счастливым, он просто светится рядом с ней и смотрит на неё точно так, как когда-то смотрел на меня, хотя этот взгляд, как я теперь уже понимаю, всегда был адресован только ей. Я за него рада, они смотрятся очень хорошо вместе или даже очень-очень хорошо, потому что вдвоём. Честно сказать, более красивой и органичной пары я не видела. Я думаю, что она единственная, кто его достоин. И было бы так глупо даже пытаться заменить ее. Я смирилась с тем, что он ушел, но меня все ещё мучает осознание того, что я намного хуже. И эта мысль тем сильнее отражается на моей личной жизни, чем больше я думаю обо всем этом. И как только я встречаю кого-нибудь, кто мне симпатичен, я тут же отметаю все мысли о возможной попытке личной жизни, так как считаю, что этот человек достоин несомненно большего, он может найти себе такую же очень красивую, очень умную и очень сексуальную, благо на свете много таких вот Оль, к тому же, даже если он начнет со мной встречаться, ему все равно не удастся в меня влюбиться. И все это было бы смешно, когда бы не было так грустно.. Если бы хоть что-то можно было изменить, если бы я могла стать лучше, но этот путь, кажется, тоже закрыт, может, потому что он сам проходит через Любовь..

Отредактировано abracadabra21 (17.04.2008 21:12:53)