КОЭЛЬО ЕДЕТ
/Дмитрий Быков/

  Коэльо едет по России. Он повторяет: "Ай лав ю", с улыбкой кроткого мессии распределяя интервью. Как фат, собравшийся жениться, он быстр. Глаза его остры. Он едет словно Солженицин, но не в Москву, а из Москвы. Его на всех вокзалах качают, встречею горды. Ему несут в подарок торбы подарков, ягод и еды. Всяк умоляет: "Дай автограф!". Ведут и в баню, и в сельмаг. Судачат местные: "А кто, брат, такой приехал?" - "Светлый маг!". Дождливо на кануне лета. Сухого места не найдешь. "Коэльо, блин, ты воин света!" - кричит из лужи молодежь. Однако мага что-то гложет. Смиряя собственную прыть, он шепчет под нос: "Быть не может". Кричит во сне: "Не может быть!"
  Коэльо едет по Сибири. Над ним охранник держит зонт. При встречах лыбитьтся все шире его встречающий бомонд. Администрация готова припасть к руке его, к ноге; все повторяют слово в слово: "Мы любим вас у нас в тайге!". Коэльо всюду слышит крики: "Нигде вас лучше не поймут! Мы без ума от"Вероники" и чтим "Одиннадцать минут"! Нам ваше каждое изделье на память просится само!.." "Не может быть!" - кричит Коэльо. И повторяет: "Быть не мо..."
  Коэльо едет вдоль Байкала. Его вагон широк, как дом. Он пьет из тонкого бокала сок апельсиновый со льдом. Меняют блюда и подносы, подносят киви и хурму, а пресса задает вопросы, как надо жить и почему. Все умоляют: "Дай ума нам, спаси, останови развал!" А шарлатаном, графоманом никто ни разу не назвал! Никто не рявкнул грубым матом, дурных намерений - ни в ком, владивостокский губернатор в порыве чувств назвал братком... О нем одном страна судачит, о нем одном мечтает Русь. "Не может быть! - Коэльо плачет. - Сейчас в Бразилии проснусь! Пора назад, в родную келью!" - бормочет, запахнув пальто...
  Но тут доносят, что Коэльо желает видеть Кое-кто. И приглашает с этой целью на площадь, главную в стране.
  "Отлично! - думает Коэльо. - Уж он-то правду скажет мне".
  Выходит он из самолета в Москву, в сияющую тьму. Во тьме к нему подходит Кто-то и провожает к Кой-кому. С повадкой вежливой и плавной слегка испуганный мудрец ему речет: "Ты самый главный. Открой мне тайну наконец! Но только честно, кроме шуток. Я честно знаю свой шесток. Я, как король, двенадцать суток в вагоне ехал на Восток, я интервью давал вначале и сигнатуры без конца, меня как гения встречали и провожали как отца, - везде, трюизмы изрекая, я обращался к небесам... Но я посредственность такая, что это знаю даже сам! Ужели обкурилась дури на это время вся страна? Ведь всей моей литературе в базарный день пятак цена! Слова пустые, разум птичий, идеи девственно просты... Ужель у вас такой обычай - творить богов из пустоты?!"
  И кое-кто, скользнув расческой по бледно русой голове, ему сказал с усмешкой жесткой:
- Да. Это так. Нам не внове.